— Невозможно предусмотреть всё, — сказал ему Феликс.

— Мне страшно думать о том, что произошло бы, если бы тебя там не было, — ответил Дэн мрачно.

— Но я же там был!

И теперь он старался быть рядом как можно чаще.

Прежде чем отправиться в Замок Кер было решено поговорить с отцом Арсения. И пока ждали Альберта Борисовича, Арсений притащил с подвала какие-то старые чертежи, карты, планы. Все, кто собрался участвовать в этой экспедиции с разной степенью увлеченности стали их изучать.

Феликсу было скучно. Он считал эту затею безнадёжной и глупой. Ну, что они могут там найти, в старых развалинах, давно стёртых временем с лица Земли? Что может сказать им Парацельс? Да, был, жил, работал, видел, с Мартой знаком. Очень полезные сведения! Вот если бы он знал, где найти оружие, которого им так не хватало, цены б ему не было. Но он вряд ли мог быть членом Ордена, поэтому такие вопросы ему задавать было нельзя.

Феликс обрадовался, когда Дэн, едва сдерживая зевоту за столом с этими громоздкими книгами, наконец, слинял и предложил пока смотаться ещё в одно место.

— Не уверен, что идея выгорит, но мне всё равно нужно в наш городской архив, — пояснил он свои телодвижения. А Феликсу было всё равно, куда за ним следовать.

Где-то он уже видел эту старуху, похожую на английскую королеву-мать. На новогоднем вечере? Та же благородная седина в волосах, тот же безупречный стиль. В строгом костюме с нарукавниками, которые использовали, наверно, пару веков назад, она и сама казалась призраком прошлого. И её бледность на фоне тёмных стен кабинета только подчеркивала это.

— Алиенора, — поприветствовал её Дэн.

Она посмотрела на него так, словно проверяла на прочность и едва заметно кивнула в ответ.

— Феликс Ранк, — представил Дэн. — Алиенора Кастиниди, бабушка Изабеллы.

Вот не думал Феликс, что и ему тоже достанется этот прожигающий насквозь взгляд. Было неприятно, а она ведь лишь скользнула по нему и продолжила испепелять им Дэна.

— Нора Карловна. Так зовут меня на работе. Если я скажу, что слишком занята, чтобы выслушивать ваши просьбы, вы же всё равно не отстанете?

— Мы постараемся быть не слишком навязчивыми. — Дэн отлично держался, делая вид, что не замечает её неприязнь. — Возможно, вы просто подскажете в какой отдел нам обратиться, тогда мы с Феликсом уйдём ещё быстрее.

Она деловито передвинула на своём столе какие-то пожелтевшие от времени бумаги, словно они мешали ей слушать, и освобождённый от их тяжести новенький глянцевый журнал соскользнул с края стола. Дэн подхватил его на лету.

— Есть журналы, в которых не сверкает твоя голая задница? — посмотрел он на Феликса, качая головой и возвращая журнал владелице.

— Конечно! Мурзилка, Весёлые картинки, — невозмутимо парировал Феликс, краем глаза рассматривая, какая именно реклама была на обложке.

— Сомневаюсь, что их ещё выпускают, — ответил Дэн.

— Почему же нет? Конечно, выпускают, — ответила бабка. Голос её потеплел и смягчился, и теперь она смотрела то на Феликса, то на обложку журнала, словно сверяя сходство, и осталась довольна. — Красивая задница, чем могу помочь?

Феликс слегка опешил от такого обращения. А старушка, победоносно вздёрнув подбородок, перевела свой взгляд на Дэна.

Пока Дэн объяснял про пожар в Сосновке, Феликс рассматривал заваленный старой макулатурой кабинет. На всём свободном пространстве его: на двух приставленных друг к другу письменных столах, в шкафах, на полу, на стульях высились стопки газет.

Пожилая нимфоманка, кажется, поняла, о чём её просят. Она с трудом поднялась и, осторожно переставляя ноги, пошла к выходу. Феликс покосился на стул, с которого она  встала — не сидит ли она на увесистой пачке газет? — к сожалению, просто старый обшарпанный стул.

— Алиенора, Вы не рано вышли на работу? — заботливо поинтересовался Дэн. — Вам бы отлежаться как следует.

— На том свете отлежусь, — отмахнулась она.

В хорошо освещённом помещении, размеры которого оценить было трудно из-за нагромождения перекрывавших друг друга стеллажей, бабка давала указания чётко и коротко. И судя по тому, как пара немолодых уже женщин немедленно кинулись их выполнять, чувствовалось, что её здесь слушаются безоговорочно.

Одна из женщин, та, что была в очках с толстой оправой, справилась быстрее и вручила Дэну в руки безликую коробку с длинным набором букв и цифр вместо надписи. Вторая пришла без ничего и позвала их следовать за собой.

Им выделили стол, на который Дэн поставил свою ношу, а за остальными коробками пришлось подниматься несколько раз на другой этаж.

— Приличный архивчик, — упал на стул взмокший Дэн, осматривая заставленный коробками пол.

— И вот это ещё! Лично от меня! — сказала Нора Карловна, ставя на стол очередной картонный ящик, привычным жестом смахивая с него пыль.

— Ну, надо же! — Феликс достал из ящика фотографию и громко чихнул. — Простите! Мой дом. И он совсем не изменился с 1912 года.

На обороте фотографии стоял год, название улицы и номер дома.

— Будь здоров! — ответила ему старушка. — Да, никогда точно не знаешь, что найдёшь, глотая архивную пыль.

— Если это настоящая фотография, нам нужен вен, — Дэн всматривался в черно-белое изображение.

— Здесь есть и кое-что интересней, только тогда вам понадобится кера, — Алиенора немного покопалась и извлекла из коробки изрядно попорченную водой и временем бумагу с печатью.

Феликс аккуратно перехватил её за уголки и начал вчитываться в размытые чернила. Изящные размашистые закорючки никак не хотели складываться в слова, но, всё же он разобрал, что кого-то признавали законной наследницей.

К концу записи буквы у него перед глазами стали расплываться, и Феликс увидел пожилого мужчину в старомодном костюме, пенсне, с усами и пышными бакенбардами. За массивным столом он подписывал бумагу.

— Не зря ли ты делаешь это, Николай Михайлович? — спросил его стоящий рядом элегантный джентльмен с седой раздвоенной бородой.

— Так дочь же она мне. Родная кровь. Чего ж будет в приживалках всю жизнь мыкаться? Мать её я замуж пойти не уговорил, так хоть дочь законной наследницей сделаю. А то не ровен час сгину, а это всё кому тогда останется?

— Жаль, что наследника ты так и не родил.

— Жаль, Петя, жаль. Да только что ж поделаешь. И жена родами померла, и дочь старшую не уберёг. Думал, хоть зять у меня путный будет. Эх! — Он махнул рукой и достал из нагрудного кармана часы на цепочке. — Пора!

— Так разве ж плох зять?

— Не береди ты раны, Петя! Слабый он, чувствительный как девка. А после смерти Дусеньки ещё и за воротник регулярно закладывать стал.

— Вот ведь ирония то, — сказал бородач, беря со стола и вчитываясь в бумагу. — И одна дочь Евдокия была и вторая.

— Да имя то у неё было странное, то ли гилякское, то ли нанайское, и не выговоришь ведь с первого раза. Да в перепись ей другое дали. Вот и получились обе Дульсинеями, — и он снова махнул рукой и встал.

— Кажется, у нас уже есть кера, — сказал Дэн. Феликс отвлёкся на его голос и видение пропало. Дэн выхватил у него бумагу. — Нам не обязательно туда и ходить. Купец первой гильдии Николай Михайлович Ланц признаёт своей дочерью и законной наследницей Евдокию, по матери Елагину.

— Интересно, это ж по какой такой причине? — Алиенора, несмотря на предложенный Дэном стул так и осталась стоять, пристально разглядывая Феликса.

— Она ему родная дочь, — пояснил Феликс. — Не в законном браке рождённая, но всё же родная.

— А ты, значит, кер, хоть выглядишь как стопроцентный азур?

Алиенора не ждала ответа, и Феликс только неопределённо пожал плечами. Ему задавали это вопрос так часто, что он привык.

— Вариация дабл? — она посмотрела на него так, словно что-то об этом знала, долго, внимательно. И Феликс уже готов был спросить, но она отвернулась.