— Значит, дом твой согласно этой бумаге принадлежал нашей бабке? — спросил Дэн.

— Да, отец потому его и купил. Бабка в нём кое-что прятала. — Феликс начал аккуратно доставал из ящика остальные бумаги. — Но потом вернулась и всё забрала.

— Ой, всё ли? — Дэн пересматривал всё, что подавал ему Феликс. — Судя по этим документам, неслабые были у купца активы. Опись драгоценностей?!

— К сожалению, только этот лист и сохранился, — пояснила Алиенора.

— Наша бабка хитра и умна. Не думаю, что всё хранила в одном месте.

— А тебе её богатства нужны? — Феликс посмотрел на Дэна с недоумением.

— Богатства – нет, но их народ тесно связан с нашим. Она потомственная шаманка. Они умеют прятать и призывать алисангов. В их легендах рассказывается про войну, в которой погибли Мудрейшие. Её далёкие предки хоронили тело Ватэса. И она осталась последней, хранящей эти знания. Её знания — вот настоящая ценность.

— Неужели она ещё жива? — Алиенора снова взяла в руки первый прочитанный документ. — Согласно этой бумаге ей почти сто двадцать лет. 12 апреля по старому стилю – это 25 апреля по-новому.

— Значит, скоро у неё юбилей. — Дэн вздохнул. – Я обещал, что буду рядом, когда она умрёт. А судя по её здоровью, ей осталось недолго.

— Я думаю, она тебя призовёт, когда почувствует, что пора, — ответил Феликс. — Жаль, что Ева категорически запретила быть там с тобой и мне и Эмме.

— Это не обсуждается, — ответил Дэн. — Но я вернусь в Сосновку, как только смогу. То есть, как только мы закончим с этим архивом.

Он обречённо обвёл взглядом стоящие на полу ящики.

— Что же ты хочешь в нём найти? — Алиенора всё же присела на свободный стул и с него показывала пальцем на коробки. — Это документы, что хранились в сейфе купца. Эти привезли с Сосновки. Дело о пожаре. А это, — она показала на ящик, что принесли первым, — документы, что хранятся в архиве о самом доме, все бумаги о передаче его от одной конторы другой и прочее.

— Значит, эта коробка нам точно не нужна, — Дэн переставил её на пол со стола прямо под ноги Феликсу.

И Феликс не удержался и заглянул. Он не знал, что может там увидеть, но точно не ножны с игрушечным мечом. Он достал их и с недоумением уставился на витую бронзовую рукоять и торчащий из неё недлинный штырь с резьбой.

 — Нас интересует что-то, что связывает нашу бабку и этот пожар. Что-то подсказывает мне, что не просто так он произошёл, — продолжал говорить Дэн.

Феликс понимал, что Дэн не всё может рассказать Алиеноре, но после разговора с отцом о том, что в 1912 году тоже была попытка осуществить Пророчество, Дэн был твёрдо уверен, что его бабка с этим связана.

— Что это? — спросил он Феликса, глядя на предмет в его руках.

— Понятия не имею, — пожал Феликс плечами в ответ, надевая ножны через плечо. — Для кинжала слишком длинный, для меча слишком короткий. В любом случае, он сломан.

И Дэн потерял к нему всякий интерес

— И я знаю одного бога, — он посмотрел на Алиенору, — который точно может сказать мне, было ли это связано с той миссией, что сейчас возложили на Еву.

Вроде не было в его взгляде ничего особенного, но невозмутимая до этого Алиенора вдруг занервничала.

— Даже не проси, — сказала она.

— Алиенора, я должен с ним поговорить. Это не отменяет разговора Евы с отцом. Но у меня есть к нему свои вопросы. И только он сможет мне ответить.

— Это, конечно, не моё дело, Даниэль, — нахмурилась Алиенора. — Но ты не боишься показываться ему на глаза? Он всё же отец девушки, которую ты предал и бросил. Думаю, ей очень тяжело это пережить. И он вряд ли будет с тобой любезен.

— Я не буду спорить кому из нас тяжелее, — и мрачный взгляд его был сейчас красноречивее слов. — Но если я о чём-то и беспокоюсь, то только об её счастье, и её жизни. Именно поэтому я должен поговорить с её отцом.

— Ладно, будь по-твоему, — она неожиданно согласилась и стала снимать свои тёмно-синие нарукавники. — А ты можешь пока порыться в этой макулатуре, — обратилась она к Феликсу.

 — Я бы, конечно, с радостью глотал эту архивную пыль вместо того, чтобы быть пронзённым стрелой Аполлона, но, увы! Если он решит открутить этому несостоявшемуся зятю башку, именно я должен попасться ему под руку первым.

И он браво выставил перед собой огрызок меча.

— Какая самоотверженность, — хмыкнула Алиенора. — А судя по внешности, ты должен прятаться где-нибудь в тёмном углу, боясь, как бы не повредили твою смазливую мордашку. Неужели, правда, внешность обманчива?

И она протянула Феликсу морщинистую руку.

Глава 9. Сердце

В день, когда до Кварты дошла весть, что их армия возвращается, Таэл получила самый грустный подарок в мире.

Эмэн со своей свитой вернулся первым и прямо в дорожных доспехах пришёл в спальню сестры. В такое раннее утро, когда солнце лишь слегка выглянуло из-за холмов, Таэл ещё сладко спала. Но он её разбудил.

— Эмэн! — обрадовалась она, кидаясь обнимать брата. И почувствовала, как он напряжён. Сидит как каменный истукан и ни кровинки в лице.

— Прости, что разбудил, но я не мог с этим тянуть. Это тебе!

Он протягивал ей коробочку, и выражение его лица ей не нравилось. Ой, как не нравилось!

— Здесь герб рода Королевских Махаонов, — она посмотрела на него с опаской, всё ещё боясь открывать подарок. — Это от Иом?

— Мне передала это её семья. Они сказали, что она завещала это тебе.

— Иом? Завещала? — Таэл не верила своим ушам, и глаза её независимо от её желания стали наполняться слезами. — Она умерла? Иом умерла?

Она открыла коробочку. На чёрной бархатной подкладке лежал ярко-красный предмет неправильной формы, засунутый в небольшой чехольчик, из которого он выступал наполовину.

— Это сердце. Сердце бабочки. Сердце Иом. Она погибла, но завещала его тебе.

Таэл с недоверием посмотрела на то, что держала в руках, ей показалось, что оно едва заметно бьётся.

— Такое большое сердце у такой крошечной бабочки, — и слёзы снова потекли из её глаз. — Но как? Почему?

Она смотрела на усталое лицо брата и понимала, что у него нет ответов.

— Клянусь тебе, я не знаю, — он расстроено пожал плечами. — Титаны весь основной удар приняли на себя, не позволяя сражаться на передовой никому из МоДиКа или Кварты. Но особо отчаянные, конечно, всё равно умудрились ввязаться в бой. Потери среди наших невелики, несколько человек, есть раненые. О потерях среди Свободного народа мне не докладывали. Но они тоже были. О том, что Иом погибла, я не знал.

— Титаны победили? — спросила Таэл, всхлипывая.

— Да, но силы не равны. Они были правы. Люди жестоки и совершенно безумны. Сегодня я буду делать подробный доклад на Совете, если хочешь, можешь прийти послушать.

Он встал, собираясь уйти, и Таэл лишь согласно кивнула. Она провожала его взглядом. И видела, как он устал, как мрачен, и как подавлен. Их стране грозила серьёзная опасность, но она не могла сейчас об этом думать. В ёё руках лежало сердце её любимой, самой лучшей подруги и, заливаясь над ним слезами, она ни за что не хотела верить, что её больше нет.

Она не выходила из своей комнаты весь день. Не ела, не одевалась, не вставала. Не пошла на доклад. Она всего лишь глупая девчонка, зачем ей знать про эти мрачные события, в которые теперь втянута их страна? Всего через неделю Коронация, но зачем ей эта корона в восемнадцать лет?

В полном отупении от слёз и страданий она смотрела, как на мягкой бархатной подушечке бьётся маленькое сердце.

Он всегда входил без стука. Он единственный всегда входил без стука. Она почувствовала, как прогнулась под его тяжестью кровать и не хотела поворачиваться. Кого она там увидит? Свою служанку? Или цирюльника? Или эту девку с борделя? Он мог быть кем угодно, но она точно знала, что это был Ватэс. Вездесущий и безликий Ватэс Дукс.

Она всё же повернулась, но лишь для того, чтобы тут же отвернуться обратно.