Как выяснилось из пояснений Изабеллы, и Арсений и Парацельс оказались одинаково заумными чудиками, и кроме крепких словечек, которыми порой выражался Тео, заставляя Арсения краснеть, они общались на одном языке, языке только им двоим и понятном, в отличие от этих самых словечек.

— Оказывается Душа, которую вручает кера, или как его ещё называют Дар Жизни или Дар Богов, — продолжил свою речь Арсений, — На самом деле это — судьба, причём чужая судьба. Если ребёнок рождён в любви он сам выбирает себе судьбу, сам решает быть счастливым или несчастным, политиком или терапевтом. Судьба, которую принесёт кера, имеет свой путь, свою проблему, свой конфликт.

— Да, и ты нам это рассказал и даже наглядно показал на примере Изабеллы, — сказала Ева.

«Точно подмечено!» — подумал Феликс и сдержал зевок.

— Когда Боги, а по сути жрецы истинных богов, как вы и сами выяснили, ставшие для людей Богами перестали быть бессмертными, — продолжил Арсений, — они придумали передавать свои души и таким образом проживать очередную жизнь.

— У них больше не было тела, поэтому они стали использовать тела людей, — пояснила Изабелла.

— Это же зомби-апокалипсис какой-то! — Дэн лежал на диване, подложив руку под голову и Феликс, сидящий на втором диване рядом с Евой, ему завидовал.

— Да, Дэн. И, конечно, Мудрейшие не могли допустить такого грубого вмешательства в жизнь людей. Так возник Предел, который теперь пропускает только чистые души новорождённых младенцев, — продолжал толкать свою речь Арсений.

— Но жрецы не могли принять такого поражения. К тому же у них в заложницах была Мать Душ. Они знали, что если ребёнку не повезло родиться в любви, она даёт ему душу. Но среди алисангов это было так редко. И они придумали, как сделать, чтобы детей, рождённых без любви, то есть «свободных душ» становилось всё больше, — Изабелла сегодня что-то тоже была многословной, и уже переставала Феликсу нравится.

— Они думали, что их душа будет развиваться, получать новый опыт, но оказалось, что в каждом новом теле она совершает один и тот же путь, проживая заново одну и ту же жизнь только в других условиях времени, — пояснял Арсений.

Неужели это так важно? Вот теперь Феликс зевнул. Всё это было так давно.

— То есть по сути эта теория, что алисанги дают потомство только в чистокровных браках — это заговор? На самом деле этого нет? — а Дэн явно заинтересовался.

Теория заговора — какая скукота!

— Этого не было. Но нам вдалбливали, что смешанные браки плохо и нужно поддерживать чистоту крови. И в результате мы имеем, что имеем, — Изабелла вспомнила про свой остывший чай и сделала глоток.

В принципе, голос у неё был приятный, и Феликс не против был её слушать.

— Правда, сами жрецы уже давно разочаровались в этой идее. Им не нравилось перерождаться младенцами, расти, взрослеть и только к 16 годам получать свою настоящую личность. К тому же часто это не работает, — она говорила очень убедительно, правда смысл сказанного до Феликса всё равно не доходил. Он никогда не был настоящим алисангом. Он вырос сам по себе. Наверно, поэтому не принимал из их истории ничего близко к сердцу. Ева тоже молчала, наблюдая со стороны.

— Значит, инициация – это тоже не просто процесс активации наших способностей? Это нечто большее? Пробуждение чужой души? — Дэн сел.

— Я не совсем разобрался с инициацией. И рассказываю это вот к чему. Жрецам, или тем самым пресловутым богам, которыми они себя поставили над людьми, хочется вернуть и свою власть, и своё влияние. И вселяться в людей, полностью подавляя их личность, им нравилось больше. Они во что бы то ни стало хотят распечатать Предел. А это может сделать только Пророчица. Каждый раз они ждут исполнения этого Пророчества Элементы, только для того, чтобы открыть Предел.

Арсений встал. Теперь он обращался только к Дэну.

— Понимаешь, им не нужны избранные, не нужны истинные боги. Особенно Истинные! И они придумывают разные уловки, чтобы сбить всех с истинного пути. И за столько веков всё это так смешалось и правда, и вымыслы, и козни жрецов и ответы мудрейших, что уже никто толком не понимает: что, когда, зачем и как делать.

— И всё же у ЭЛЕМЕНТЫ был изначально очень точный продуманный план — возразил ему Дэн и тоже поднялся.

— А тебе не кажется странным, что все эти боги постоянно говорят загадками? Вот то же Аполлон, например. Такими заумными словами, из которых ничего невозможно понять? Почему просто не сказать: идите туда, возьмите то, ткните сюда? — он отхлебнул из кружки, что стояла перед Изабеллой, и снова сел под возмущённый взгляд девушки. — Потому что никто не знает правду. Все знают только часть её. И каждый строит исходя из своей части какие-то предположения.

— Трогают в темноте слона? — и в исполнении Изабеллы слово «трогают» прозвучало как-то особенно эротично.

Феликс невольно улыбнулся, когда она слегка покраснела.

— Да, очень похоже, — не заметил никакой неловкости Арсений.

— А мне кажется, именно потому каждый знает только часть этой загадки, чтобы нельзя было её ни у кого выпытать целиком? — Дэн заметил, но он был слишком хорошо воспитан.

— Тогда нам бы очень пригодился Бази. Может его убили именно потому, что он один знал всё? — сказала Изабелла.

— Мне кажется, он тоже нам ничем не поможет, — ответила ей Ева, и все взгляды обратились на неё. — Я не знаю, почему я не сказала раньше, но у меня был Бази. В голове. Как у вас Лулу.

Арсений поперхнулся чаем, который он опять стянул у Изабеллы, но она даже не обратила на него внимание.

— Он появился как-то не сразу, как раз в тот день, когда приехала Вики, — поясняла Ева, оправдываясь. — И всё сразу так завертелось. А теперь, когда я в этом теле, он пропал. И Эмма его тоже никогда не слышала.

— Господи, так значит, Бази жив! — Дэн присел напротив и смотрел на неё как на чудо.

— Да, но, как и Аполлон, он говорит сплошными загадками. — Она смутилась под его взглядом. — И он меня страшно бесил. В любом случае это неважно, пока я не рожу…

И Феликс был с ней полностью согласен.

И вот она родила. И рыдает.

Феликс остался с ней один, когда все уже разошлись, и она словно специально ждала этого момента, чтобы расплакаться.

— Феликс, я опять всё испортила! Я не знаю, почему я не прочитала эту записку раньше, ведь это первое что я взяла с собой.

— Наверно, тебе было немного не до неё, — посмотрел Феликс на спящую малышку.

— Я даже подумать не могла, что она мне понадобится и всё же взяла её с собой. Но прочитала так поздно! Ты бы видел, как он на меня посмотрел! — и слёзы снова потекли потоком.

Феликс протянул ей очередной платок. Она высморкалась и в сотый раз принялась за своё:

— Я всё испортила с Вики, когда сказала вслух, что это ребёнок Дэна. Я не прочитала вовремя, что нельзя отдавать ребёнка в руки Ангелу. Господи, я не знаю, что мне делать. И что теперь будет. Я вечно всё порчу!

— Я понимаю, что бесполезно говорить тебе, чтобы ты успокоилась, — сказал Феликс и предупреждающе поднял руку: — Знаю, знаю, от слова «успокойся» ты только больше расходишься. И всё же я знаю, как тебя успокоить.

Она громко всхлипнула, но приготовилась слушать.

— Это не ребёнок Дэна. Он и пальцем не прикасался к Виктории.

— Откуда ты знаешь? Это она тебе сказала. Знаешь, ей верить…

— Может, ты всё-таки дашь мне сказать? — он посмотрел на её опухшее и совсем не Евино лицо как можно суровее.

— Молчу, молчу, — теперь она подняла руки в знак полной капитуляции.

— Никто мне ничего не говорил. Я видел всё своими глазами. Как Виктория напоила Арсения какой-то зелёной бурдой, лишающей воли, которую изобрёл её отец. И практически изнасиловала, уж, прости за подробности. Хорошо, что ты это не видела, — и он прикрыл рукой глаза.

— А Дэн? Дэн об этом знает? — она явно недопонимала.

— Конечно, именно он и полез в это прошлое, чтобы во всём разобраться. Только я его одного не отпустил.